Как меняется восприятие.

"Похождения бравого солдата Швейка" у меня стоят на особом месте из всех книг. Во-первых это единственное неоконченное произведение, которое я прочёл (не люблю незавершённых вещей, поэтому например, не читаю самиздатовские постоянные проды). Во-вторых не просто прочёл, а перечитывал столько раз, что учёту вообще не поддаётся. Вв дестве, разумеется, понять вещь целиком не мог, потому выхватывал особенно весёлые моменты. А потом уже начал осваивать, так скать, бэкграунд. И чем больше в него вчитывался, тем больше вырисовывалось мягко говоря незамеченного раньше.
Например

Теперь я расскажу вам, дружище, о прапорщике Дауэрлинге. У него блестящий жизненный путь. Вскоре после рождения его уронила нянька, и маленький Конрад Дауэрлинг ушиб голову. Так что и до сих пор виден след, словно комета налетела на Северный полюс. Все сомневались, что из него выйдет что-нибудь путное, если он перенес сотрясение мозга. Только отец его, полковник, не терял надежды и, даже наоборот, утверждал, что такой пустяк ему повредить не может, так как, само собой разумеется, молодой Дауэрлинг, когда подрастет, посвятит себя военной службе. После суровой борьбы с четырьмя классами реального училища, которые он прошел экстерном, причем первый его домашний учитель преждевременно поседел и рехнулся, а другой с отчаяния пытался броситься с башни святого Стефана в Вене, молодой Дауэрлинг
поступил в Гейнбургское юнкерское училище. В юнкерских училищах никогда не обращали внимания на степень образования поступающих туда молодых людей, так как образование большей частью не считалось нужным для австрийского кадрового офицера.
Ученик юнкерского училища Дауэрлинг не успевал даже в тех предметах, которые каждый из учеников юнкерского училища так или иначе усваивал. И в юнкерском училище давали себя знать последствия того, что в детстве Дауэрлинг ушиб себе голову. Об этом несчастье ясно говорили ответы на экзаменах, которые по своей непроходимой глупости считались классическими. Преподаватели не называли его иначе, как "unser braver Trottel" /Наш бравый дурачок (нем.)/. Его глупость была настолько ослепительна, что были все основания надеяться -- через, несколько десятилетий он попадет в Терезианскую военную академию или в военное министерство.
........
Все легли, а Дауэрлинг стал прохаживаться перед ними и продолжал свои разглагольствования: Сказано "ложись" -- ну и лежи. Хоть лопни в этой грязи, а лежи. "Ложись" -- такая команда существовала уже у древних римлян. В те времена призывались все от семнадцати до шестидесяти лет и целых тридцать лет военной службы проводили в поле. Не валялись в казармах, как свиньи. И язык команды был тогда тоже единый для всего войска. Попробовал бы кто заговорить у них по-этрусски! Господа римские офицеры показали бы ему кузькину мать! Я тоже требую, чтобы все вы отвечали мне по-немецки, а не на вашем шалтай-болтай.

Терзают меня смутные сомнения, что в нонешние времена даже офицер без всяких детских травм в звании даже где-то майора, вряд ли сможет вспомнить сколько лет служили в римской армии и кто такие этруски (хотя может попасться любитель Задорнова или Фоменко, тогда конечно караул. лучше бы не знал про них ничего вообще) и на каком вообще языке они говорили.
И что самое главное, никому даже в голову не придёт в повседневной жизни вспоминать каких-то там римлян. Максимум интеллектуального багажа будет про цирк вспомнить
И вобще уже теперь такмошние образы представляются гораздо менее карикатурными, чем раньше. Даже поручик Дуб.