К страусиным и кенгуриным фермам в нашей полосе привыкли уже.

А как насчёт тех же животных прямо в лесу?
Например, в Центральной Европе некоторое время жили такие экзотические звери, как броненосцы. Известно, во всяком случае, что в 1888 году шестипоясного броненосца выпустили на юге Германии и спустя 10 лет он все еще жил на том же самом месте.
Едва ли менее необычными были кенгуру, которыми также пытались обогатить животный мир средней полосы. И если сегодня в Европе нет акклиматизированных кенгуру, это связано не столько с их недостаточными приспособительными возможностями, сколько с тем, что животных перестреляли браконьеры.
Неоднократно выпускали рыже-серого валлаби (Protemnodon rufogriseum), кенгуру средней величины. Для его акклиматизации имелись особенно хорошие предпосылки, поскольку климат южной Европы похож на климат Тасмании, родины этого вида. К тому же валлаби, как и наши косули, живут не только в лесу, но и в открытых местностях.

В 1887 году у Хаймерцхайма (округ Бонн) выпустили пять животных. К осени 1893 года их число возросло до 35 -40, причем они пережили одну очень суровую зиму. Смерть обоих лесничих, под присмотром которых находились кенгуру, позволила браконьерам перестрелять всех животных, приученных приходить на подкормочные площадки. (Случайно уцелевшие особи попадались до 1895 года.) Вскоре после этого граф Витцлебен приказал выпустить в своем поместье Альтдоберн (округ Калау) кенгуру того же вида. И здесь кенгуру чувствовали себя хорошо. Они благополучно размножались, но затем владелец велел всех перебить, потому что эти прыгающие звери якобы беспокоили и пугали косуль. У Крибловитце в Силезии кенгуру жили на свободе с конца прошлого века до окончания первой мировой войны. Лишь неурядицы и бедствия послевоенного времени погубили и эту популяцию. Еще раньше колония кенгуру на одном из островов Ла-Манша стала жертвой солдат английского гарнизона.

Не менее, чем встречей с кенгуру, мы были бы поражены, наткнувшись в нашем лесу на обезьян. В общем обезьян принято связывать с тропиками, а ведь это не совсем так. Небольшая местная популяция обезьян живет в Европе на скалах Гибралтара. Это передовой форпост магота (Масаса sylvana), почти бесхвостого макака величиной с пуделя, родина которого — северо-западная Африка.
В начале XIX века на скалах жило 130 обезьян. Возможно, это были остатки естественной популяции, поскольку здесь известны находки вымерших обезьян. В 1863 голу осталось всею 3 животных, после чего завезли пополнение из Марокко. К 1942 году число обезьян сократилось до 7. Вновь привезли несколько обезьян из северной Африки, и к 1955 году поголовье увеличилось до 30.

Жили маготы и в Германии. Еще до всеобщего увлечения переселениями животных, в 1763 году, граф Мартин фон Шлиффен привез несколько маготов из Африки и выпустил их в лесу своего поместья Виндхаузен у Касселя. Обезьянам помогли прижиться гроты и сторожки, где они прятались от непогоды. Однако через двадцать лет значительно возросшее стадо пришлось уничтожить. Называют разные причины. По мнению одних, это было вызвано надоедливостью обезьян и якобы исходящей от них опасностью. По мнению других, одну из обезьян покусала бешеная собака и, должно быть, боялись, что она успела перезаразить других животных. Обезьян похоронили на опушке леса. Поставленный там памятник свидетельствует об этом успешном эксперименте по акклиматизации.
Еще больше было попыток акклиматизации птиц. Но по сравнению с млекопитающими по-настоящему укоренившихся видов здесь почти вдвое меньше. Этим вопросом детально занимался Нигхаммер и его выводы можно признать совершенно правильными. А он считает, что если для млекопитающих были успешны 68% попыток акклиматизации, то для птиц они не превышают 13%.