![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Из воспоминаний первой мировой.
Jul. 4th, 2014 08:17 pmНаткнулся случайно на выдержки из дневников прапорщика К. В. Ананьева, который служил младшим офицером 1-й роты 405-го Льговского пехотного полка.
Особо интересно что относятся они к осени 16го то есть уже поздней фазе брусиловского прорыва, о которой пишут очень мало и редко, предпочитая всё внимание уделять первым 3 неделям когда действительно был успех, позднее сменившийся грандиозным эпикфейлом.
Узнаю, что первой линии не взяли, а окопались около его заграждений. На поддержку не подошел 406-й полк, и нам пришлось остаться ни при чем… Соседний полк хорошо шел…, но слева Гороховский полк не вышел… Пришел подпор[учик] Машков, написали донесение ком[анди]р у полка о положении 1-го бат[альона], иначе говоря, всего полка, т. к. все роты и батальоны перепутались. А 406 полк уже стал частями на передовой линии, а наши солдаты бродят и не знают, что делать… Офицеров нет… Узнали, что 406 полк нас сменит, я пошел за заграждение собирать оставшихся солдат, один за другим шли они, испуганные, потрясенные ужасом боя…
Встретили ком[анди]ра 406 полка полк[овника] Науменко, он шел, злобно помахивая палкой, ведь его полк не подоспел к нам, хотя он и стрелял из револьвера, и гнал солдат, и обещал поставить пулемет, но ничего не вышло. Нач[альни]к дивизии на него страшно разорялся. Когда солдаты подошли, мы, построив их, двинулись в штаб полка. Здесь солдаты разбили палатки, а мы нашли блиндаж и скоро заснули.
Есть все-таки на Руси скверные люди, который, может быть, через секунду сам будет убит, — а он нет, совершает позорнейший для человека в такую минуту, в минуту страшного боя, такой поступок, особенно солдату, ведь позоришь себя и роту и всех, так, у нас в полку после боя 25-го сентября, когда снесли всех убитых офиц. в одно место и положили у околотка, на носилки, то почти все были без… сапог, и ни у одного офицера не осталось и следа пребывания денег или каких-либо других ценных вещей… Как это ни позорно, как ни грязно, но, к сожалению, — факт.
И вот ввиду такого гнусного поступка ком[анди]р полка приказал произвести обыск у всех н[ижних] ч[инов]. Выстроили их и начали осматривать, осмотрели все, и белье, и шинели, но ничего не нашли. Воры-мародеры оказались напрактикованными.
Масса солдат еще лежат под его заграждениями, проходили такие, которые по 3 дня лежали у его заграждений, боясь выйти. В 4 часа Остроленский полк во главе с ком[андиро]м полка по верху во взводной колонне прошел вперед, но огонь был сильнейший, и снаряды упали прямо в первые ряды. Ком[анди]р полка, бат[альона], рот[ы] ранены, двигается следующая колонна, опять разбита — полк расстроился и, глядя в параллели, ищет места, но все уже и так полно, это обстоятельство еще более усилило панику.
Пришлось усадить солдат и в развалинах, и с другими ротами. Жаль их было, ведь это лишь простое избиение солдат. Мы, все офицеры 1-го бат[альона], 5 чел., собрались и ждали смерти — огонь был ужасный, орудия стреляли как из пулемета, но, очевидно, нас спасал лишь Бог, тяжелые снаряды рвались кругом блиндажа, к нам в блиндаж поползли раненые. Приказа выходить не было, да если бы и был — ничего бы не вышло, а лишь погибли бы люди…
С наступлением темноты нас отправили в 1-ю лощину, я думал, что пойдем в резерв, оказалось, не то, не дали даже уснуть, и несмотря на то, что от роты из 122 осталось 90, — нас отправили на другое место, немного левее, очевидно, решили и здесь попробовать счастье, но плохо пробовать счастья на истерзанных, измученных солдатах, которые до глубины души потрясены моралью.
Придя часа в 3 ночи на новый участок, мы нашли ту же картину, которая преследовала нас с 24-го сентября: в окопах в разных положениях лежали, сидели убитые, приказываешь убирать, а молодые солдаты боятся…
Что здесь будет? Чего еще от нас хотят? Кое-как провели ночь, спали вместе с солдатами вповалку. Пришел 406 полк и встал сзади, а мы по-прежнему расположились в параллелях. Говорят, завтра наш полк будет наступать… а 406 п[олк] на поддержку. Но я, хотя я, в сущности, и не имею права этого говорить, скажу, что ничего не будет, ведь противник отлично знает, что мы упорно решили взять высоту, и он, в свою очередь, решит дорого отдать ее, и не с этими солдатами на этом месте наступать, необходимы свежие полки.
части 1, и 2
Особо интересно что относятся они к осени 16го то есть уже поздней фазе брусиловского прорыва, о которой пишут очень мало и редко, предпочитая всё внимание уделять первым 3 неделям когда действительно был успех, позднее сменившийся грандиозным эпикфейлом.
Узнаю, что первой линии не взяли, а окопались около его заграждений. На поддержку не подошел 406-й полк, и нам пришлось остаться ни при чем… Соседний полк хорошо шел…, но слева Гороховский полк не вышел… Пришел подпор[учик] Машков, написали донесение ком[анди]р у полка о положении 1-го бат[альона], иначе говоря, всего полка, т. к. все роты и батальоны перепутались. А 406 полк уже стал частями на передовой линии, а наши солдаты бродят и не знают, что делать… Офицеров нет… Узнали, что 406 полк нас сменит, я пошел за заграждение собирать оставшихся солдат, один за другим шли они, испуганные, потрясенные ужасом боя…
Встретили ком[анди]ра 406 полка полк[овника] Науменко, он шел, злобно помахивая палкой, ведь его полк не подоспел к нам, хотя он и стрелял из револьвера, и гнал солдат, и обещал поставить пулемет, но ничего не вышло. Нач[альни]к дивизии на него страшно разорялся. Когда солдаты подошли, мы, построив их, двинулись в штаб полка. Здесь солдаты разбили палатки, а мы нашли блиндаж и скоро заснули.
Есть все-таки на Руси скверные люди, который, может быть, через секунду сам будет убит, — а он нет, совершает позорнейший для человека в такую минуту, в минуту страшного боя, такой поступок, особенно солдату, ведь позоришь себя и роту и всех, так, у нас в полку после боя 25-го сентября, когда снесли всех убитых офиц. в одно место и положили у околотка, на носилки, то почти все были без… сапог, и ни у одного офицера не осталось и следа пребывания денег или каких-либо других ценных вещей… Как это ни позорно, как ни грязно, но, к сожалению, — факт.
И вот ввиду такого гнусного поступка ком[анди]р полка приказал произвести обыск у всех н[ижних] ч[инов]. Выстроили их и начали осматривать, осмотрели все, и белье, и шинели, но ничего не нашли. Воры-мародеры оказались напрактикованными.
Масса солдат еще лежат под его заграждениями, проходили такие, которые по 3 дня лежали у его заграждений, боясь выйти. В 4 часа Остроленский полк во главе с ком[андиро]м полка по верху во взводной колонне прошел вперед, но огонь был сильнейший, и снаряды упали прямо в первые ряды. Ком[анди]р полка, бат[альона], рот[ы] ранены, двигается следующая колонна, опять разбита — полк расстроился и, глядя в параллели, ищет места, но все уже и так полно, это обстоятельство еще более усилило панику.
Пришлось усадить солдат и в развалинах, и с другими ротами. Жаль их было, ведь это лишь простое избиение солдат. Мы, все офицеры 1-го бат[альона], 5 чел., собрались и ждали смерти — огонь был ужасный, орудия стреляли как из пулемета, но, очевидно, нас спасал лишь Бог, тяжелые снаряды рвались кругом блиндажа, к нам в блиндаж поползли раненые. Приказа выходить не было, да если бы и был — ничего бы не вышло, а лишь погибли бы люди…
С наступлением темноты нас отправили в 1-ю лощину, я думал, что пойдем в резерв, оказалось, не то, не дали даже уснуть, и несмотря на то, что от роты из 122 осталось 90, — нас отправили на другое место, немного левее, очевидно, решили и здесь попробовать счастье, но плохо пробовать счастья на истерзанных, измученных солдатах, которые до глубины души потрясены моралью.
Придя часа в 3 ночи на новый участок, мы нашли ту же картину, которая преследовала нас с 24-го сентября: в окопах в разных положениях лежали, сидели убитые, приказываешь убирать, а молодые солдаты боятся…
Что здесь будет? Чего еще от нас хотят? Кое-как провели ночь, спали вместе с солдатами вповалку. Пришел 406 полк и встал сзади, а мы по-прежнему расположились в параллелях. Говорят, завтра наш полк будет наступать… а 406 п[олк] на поддержку. Но я, хотя я, в сущности, и не имею права этого говорить, скажу, что ничего не будет, ведь противник отлично знает, что мы упорно решили взять высоту, и он, в свою очередь, решит дорого отдать ее, и не с этими солдатами на этом месте наступать, необходимы свежие полки.
части 1, и 2
